Данте. «Божественная комедия» («Ад»). Перевод М. Лозинского.
Из доклада профессора П. П. Орлова «Жизнь Дм. Ив. Менделеева как ученого и учителя и значение его трудов для химии» на торжественном заседании Общества естествоиспытателей и врачей при Томском университете 20 января 1908 года. Цит. по: [Менделеев, Флоринский, 2009, с.48].
В среднем женщины в Сибири рожали тогда по десять детей.
См.: Макензи У. Россия: пер. с англ. Т. 1. М., 1880. С. 61. «Я знаю один случай, – пишет здесь Уоллес, – когда архиерей выбрал для фамилии два иностранных слова. Он хотел назвать мальчика Великосельским по месту его рождения Великое Село, но так как в семинарии оказался уже один Великосельский, то он, будучи в этот день в веселом расположении духа, назвал новичка Грандвилажеским», т. е. перевел название Великое Село на французский язык и образовал фамилию от французского названия grand village. – Примеч. Б. А. Успенского.
См.: Владимирский-Буданов М. Государство и народное образование в России XVIII века. Ч.1. Ярославль, 1874. – Примеч. Б. А. Успенского.
Все громогласные утверждения авторов, скажем, о роли семейной библиотеки в развитии юного Менделеева ни на чем не основаны, ни на каких исторических документах или свидетельствах, мы даже приблизительно не знаем, сколько в этой библиотеке было книг и что это были за издания. Я уже не говорю о весьма занятных констатациях авторов, например такой: «Творческое, созидательное начало стало ведущей чертой личности Д. И. Менделеева, повлияло на его судьбу, определило всю его жизнь и деятельность, проявилось и в его личной жизни: он был дважды женат и у него родилось шесть детей». Да, развод с женой и второй брак – это сильный ход, без творческого, созидательного начала тут никак. А если вспомнить, что у Дмитрия Ивановича была незаконная дочь в Германии, то тут уж нужно созидательное начало воистину ураганной силы. Впрочем, начальнику отдела организационного обеспечения заседаний Законодательного Собрания Омской области и методисту бюджетного учреждения культуры Омской области «Областной дом ветеранов» виднее. Не стану спорить.
В «Летописи жизни и деятельности Д. И. Менделеева» [Летопись… 1984, с.21] ошибочно: Брассе.
Я не останавливаюсь здесь на истории рода Корнильевых, отсылая читателя к биографиям Д. И. Менделеева: [Младенцев, Тищенко, 1938; Беленький, 2010] и особенно [Мамеев, 2004].
Правда, уже в изданиях 1791 года («Иртыш, превращающийся в Ипокрену») встречается бумага с филигранью: «ТФ/ВК» (Тобольская фабрика Василия Корнильева) и датой: «1790».
Спустя несколько лет после смерти В. Я. Корнильева (1795) его сыновья, Дмитрий и Яков, продали в апреле 1802 года фабрику тобольскому купцу второй гильдии Алексею Григорьевичу Дьяконову.
Разрешение на создание частных типографий было дано Екатериной II именным указом от 15 января 1783 года [ПСЗ-I, т.21, № 15634].
Фактически это была перепечатка в упрощенном виде (без иллюстраций) издания 1786 года [Паллас, 1786].
Согласно древнегреческому преданию, Пегас как-то ударил копытом на горе Геликон, и от этого удара там открылся источник. Каждый, кто пил из него, мог потом говорить стихами.
«Библиотека» стала выходить в 1793 году, после прекращения издания «Иртыша» и «Журнала исторического», подробнее см.: [Мамеев, 2004, с. 328–331].
Временами Тобольск имел весьма почтенный статус: с 1708 года был столицей Сибирской губернии, простиравшейся от Урала до Тихого океана; с 1796 года – центром Тобольской губернии, в 1822–1838 годах – центром Западно-Сибирского генерал-губернаторства. Подробнее см.: [Копылов, Прибыльский, 1975].
Так пишут в некоторых биографиях Менделеева, однако, как уточнил Е. В. Бабаев, в начале XIX века «никаких Верхних Аремзян не было, на старых картах значится крупное село Аремзянское, где жили фабричные крестьяне, а неподалеку – маленькая деревушка Мало-Аремзянская (на одной из карт – просто Аремзянка), где на высоком косогоре стояли господский дом, фабрика и живописная церковь» [Бабаев, 2009а, с. 48].
Строго говоря, в 1749 году купцу Алексею Яковлевичу Корнильеву (ум. 1783), брату упоминавшегося выше Василия Яковлевича, было разрешено построить фабрику, само же строительство началось в следующем году. Некоторые любопытные подробности можно найти в статье Е. В. Бабаева: «Некоторое время он [Василий Дмитриевич] приводил дела фабрики в порядок, однако в 1825 году окончательно покинул Тобольск, став управляющим дел и имений князей Трубецких в Москве. Бесхозную фабрику власти могли попросту отнять; вполне вероятно, что именно этот факт побудил Василия в том же году обратиться к сестре с предложением переехать из Саратова в Тобольск. Ее муж Иван Павлович в тот момент как раз оформлял титул потомственного дворянина, надворного советника, из которого вытекали требуемые имущественные права. Похоже, именно этим можно объяснить то упорство, с которым Менделеевы отказывались от переезда из Саратова в любой другой город. Лишь однажды, в минуту ссоры и горького отчаяния, Мария Дмитриевна… обмолвилась об этом дочери в одном из писем: „Время открыло мне, что я нужна была для его фабрики, которая давно уж не принадлежала бы ему, если бы я умерла в Саратове или не согласилась убедить мужа моего для детей наших ехать в Сибирь, а не в Пензу“» [Бабаев, 2009, с. 55]. Думаю, предположение Е. В. Бабаева совершенно правильное, учитывая весь контекст отношений между Марией Дмитриевной и ее братом.
Другим опекуном Николая, «от общества», Тобольским магистратом был назначен мещанин Петр Абросимов. Я опустил здесь некоторые подробности, которые можно найти в работе: [Мамеев, 2004, с. 336–337].
Василий Дмитриевич Корнильев в июне 1814 года был произведен в сенатские регистраторы. – И. Д.
Майор Тобольского гарнизонного полка Иван Васильевич Тараканов, женатый на сестре Дмитрия и Якова Корнильевых Анне Васильевне, должен был надзирать за фабрикой со стороны Якова Корнильева. – И. Д.
Цит. по: [Мамеев, 2004, с. 356–357].
Впоследствии преобразовано в гимназию. Неспешный процесс преобразования главных народных училищ в гимназии начался еще в 1803 году.
Цит. по: [Мамеев, 2004, с. 358].
Е. В. Бабаев приводит несколько иную версию событий, согласно которой Марфа Ивановна посулила алкоголику Николаю «5000 руб. отступных, но тот вскоре (в 1799 году. – И. Д.) умер, и платить не пришлось». Ее дети, Дмитрий и Яков, «однако, были больше заняты личными проблемами, чем делами. Жена Дмитрия, Екатерина, рано умерла (ок. 1803 г.), и их дети-подростки, Мария и Василий, росли без матери. Еще один сын Николай утонул на охоте еще юношей. От горя Дмитрий Васильевич заболел тяжелым психическим недугом, стал забывать цифры, оказался не у дел» [Бабаев, 2009а, с. 54]. О Якове Васильевиче стоит сказать несколько слов. Он был женат на Аграфене (Агриппине) Чоглоковой (урожд. Тарашкиной), прежний супруг которой, подполковник Наум Николаевич Чоглоков, приходился троюродным племянником императрице Елизавете Петровне. И поскольку Наум Николаевич имел глупость публично высказывать некие виды на российский престол, то его на всякий случай арестовали и отправили в Сибирь, где он женился и в 1798 году мирно окончил свои дни. С престолом разбирались уже без него.
Примером может служить эпизод, имевший место, когда Д. И. Менделееву был только один год от роду, но о котором Мария Дмитриевна потом не раз вспоминала. В 1835 году она была вынуждена обратиться в земский суд с жалобой на крестьян, которые отказывались вывозить заготовленный лес и готовить золу для фабрики. В жалобе указывалось, что крестьяне продают в город лес с заводских дач, уничтожили 50 стекловаренных горшков, а оставшихся 7 рабочих лошадей она вынуждена взять в город, чтобы крестьяне их не замучили [Софронов, 2020, с. 11]. Правда, в итоге Мария Дмитриевна, проведя некоторые «штатные перестановки» (как бы мы сейчас сказали), сумела наладить отношения с оставшимися и новыми рабочими. «Судите теперь, – писала она в декабре 1847 года, – что мне жаль бросить воспитанных мною, уже не буйных и дерзких рабочих, но домовитых и благодарных мне крестьян, избалованных данной мною им свободой» (цит. по: [там же, c.13]). Все в этих словах замечательно, кроме одного – избалованные свободой крепостные не могут быть благодарными, что и показали дальнейшие события, причем не только в Тобольске.
«Первым детством» Менделеев назвал первые пять лет своей жизни, которые провел в Аремзянке [Менделеев, 1934–1954, т.12, с. 570].
Повар Кононыч, муж Парасковии, которому Мария Дмитриевна платила 200 руб. в год ассигнациями, был отпущен как раз в день написания письма. – И. Д.
Цит. по: [Младенцев, Тищенко, 1938, с. 21].
По некоторым данным, в 1824 или в 1825 году [Софронов, 2020, с. 13].
Поскольку составители «Летописи…», т. е. сотрудники Музея-архива Д. И. Менделеева, как они сами меня убеждали, считали Дмитрия Ивановича своим «кормильцем» (не задумываясь о том, кем же тогда они ему приходились), то в их труде, естественно, были отражены только «светлые» стороны жизни ученого и его близких.
Кстати, о датах. Как было отмечено выше, согласно «Летописи…», Иван Иванович родился в 1826 году, но тогда в 1839 году – а это точная дата его исключения из пансиона, подтверждаемая семейной перепиской, – ему никак не могло быть 15 лет. Есть и прямое свидетельство рождения Ивана в 1823 году. Это запись в книге Троицкой церкви Саратова, где Ивана крестили 30 сентября 1823 года, спустя четыре дня после его появления на свет [Софронов, 2020, с. 15].
Цит. по: [Младенцев, Тищенко, 1938, с. 12].
Опять-таки, учитывая, что письмо писалось в 1839 году, получаем, что Иван Менделеев родился на три года раньше, чем это указано в «Летописи…» [1984, с. 509]. – И. Д.
Цит. по: [Младенцев, Тищенко, 1938, с. 13].
Цит. по: [Младенцев, Тищенко, 1938, с. 13].
Цит. по: [Там же, с. 15].
Цит. по: [Младенцев, Тищенко, 1938, с. 23].
Цит. по: [Там же, 1938, c. 26].
Цит. по: [Софронов, 2020, с. 14].
К сожалению, мне пока не удалось точно установить степень родства между декабристом Н. В. Басаргиным и адмиралом Г. Г. Басаргиным.
В переводе К. С. Аксакова фрагмент стихотворения Ф. Шиллера «Die Ideale» («Идеалы») звучит так:
Так от меня ты мчишься, младость,
И все отрадные мечты…
Мария Ивановна, младшая из дочерей Менделеевых, родившаяся в августе 1828 года, вышла замуж за Михаила Лонгиновича Попова (1819–1882), который, как и его тесть, окончил философско-юридический факультет Главного педагогического института в Петербурге. Он не только преподавал в Тобольской гимназии, но также был сотрудником «Тобольских губернских ведомостей», где отвечал за раздел новостей.
Согласно архивным изысканиям В. И. Старикова, к моменту приезда Менделеевых Василий Дмитриевич уже не служил у Трубецких и переехал из княжеского «дома-комода» на Покровке, 22, в Панкратьевский переулок, а затем купил небольшой одноэтажный деревянный дом неподалеку – в Уланском переулке [Стариков, 1984, с. 43–44].
Академик А. М. Сергеев в бытность свою президентом Российской академии наук, выступая на церемонии открытия Международного года Периодической таблицы в Москве (2019), даже похвалил упомянутый «закон»: «Та система, которая существовала раньше, в плане поддержки науки и культуры в регионах была, ну, как-то более справедливой» (Церемония открытия Международного года Периодической таблицы химических элементов. URL: https://www.youtube.com/watch?v=avaLUPSRNOQ (дата обращения: 24.07.2023)). А два педагога, видимо, из Петербурга, М. В. Бенякова и И. Н. Крайнева, судя по всему, дамы исключительной эрудиции и неожиданных познаний, составляя «Энциклопедию для мальчиков», добавили от себя (или откуда-то позаимствовали) бесценные крупицы исторических деталей, упомянув, что Менделеев «предпринимал несколько попыток поступить в Университет и каждый раз заваливал… химию» [Энциклопедия, 1994, с. 202].
По версии М. Н. Младенцева и В. Е. Тищенко, потому что «там у нее не было ни родных, ни знакомых» [Младенцев, Тищенко, 1938, с. 78]. – И. Д.
По возможности я буду цитировать либо оригинальные, либо специальные, хорошего качества, издания работ Д. И. Менделеева. Можно, конечно, ссылаться на 25-томное собрание его сочинений, однако, ввиду обильных цензурных изъятий, этим изданием следует пользоваться с осторожностью. Более того, некоторые тома этого собрания, как, например, вышедший в 1947 году том 5 («Жидкости»), куратором которого был проф. В. Я. Курбатов, а общая редакция принадлежала акад. В. Г. Хлопину, представляют собой пример беспримесной халтуры: убогая вступительная статья «От редакции» на четыре небольших абзаца, отсутствие комментариев и вообще вспомогательного аппарата, случайный подбор фрагментов из сочинений Менделеева и т. д.
Н. В. Кукольник. «Попутная песня» (1840).
Цит. по: [Виттекер, 1999, с. 155].
Но не в кантовском, разумеется, а в его, императора Николая Павловича, понимании: прямота, дисциплина, верность долгу, вера в Бога.
Подробнее о развитии промышленности и торговли в николаевское время см.: [Выскочков, 2003, с. 226–245].
А. С. Пушкин. «Друзьям» (1828).
Дж. Г. Байрон. «Сон» (1816). В переводе М. Зенкевича.
«С виду Россия продолжала стоять на месте, даже, казалось, шла назад, но, в сущности, все принимало новый облик, вопросы становились все сложнее, а решения менее простыми» [Герцен, 1954–1965, т.7, с. 209].
Впрочем, здесь уместно сделать некоторые оговорки, приняв во внимание факты и обстоятельства, отмечаемые историками: «С момента появления первых европейских железных дорог отношение к ним в России было неоднозначным. В 1830-х годах существовала придворная партия, скептически относившаяся к западным техническим новшествам. Министр финансов Е. Ф. Канкрин и главноуправляющий путей сообщения граф К. Ф. Толь утверждали, что строительство дорог обойдется слишком дорого и может привести к „уравнению сословий“, поскольку сделает население „более подвижным“. Учитывая военно-стратегические потребности, Николай I принял решение о постройке линии между Петербургом и Москвой, но, уступая консерваторам, отказался от строительства других дорог. Поскольку царь исходил из примата ведущей роли государства в регулировании экономики, то строительство Николаевской линии велось на государственные деньги. Консерватизм и недостаток государственных средств привели к тому, что масштабы строительства дорог в России были намного меньше, чем на Западе. В 1850 году Россия имела лишь 381 км железных дорог, в то время как Англия – более 10 тыс. километров» [Нефедов, 2011, с. 282].
«В глазах новой Европы Россия представляла собой оплот старого мира; она считалась мощнейшим государством континента: миллионная русская армия превосходила объединенные армии ее соседей. Техническое превосходство Англии и Франции долгое время не находило должного отражения в военной сфере, и в Европе сохранялся миф о могуществе России. Однако в середине XIX века – незадолго до начала войны – положение резко изменилось: промышленная цивилизация достигла решающего превосходства в военной технике. На морях появились линейные корабли-пароходы, намного превосходившие своими боевыми качествами парусные суда. Усовершенствование металлургического процесса позволило получать ствольную сталь и в массовых масштабах наладить производство нарезных ружей (штуцеров). Новые штуцеры стреляли расширяющейся пулей Минье, благодаря чему их было легко заряжать и их скорострельность не уступала скорострельности гладкоствольных ружей. (Более того, если из гладкоствольных ружей, которые были на вооружении российской армии, можно было вести эффективную стрельбу на дистанции примерно 200–300 шагов, то из нарезных ружей с пулей Минье – на дистанции вчетверо большей. – И. Д.) В 1853 году на вооружение английской армии был принят капсульный штуцер „Энфилд“ с прицельной дальностью 1300 шагов; большое количество штуцеров имелось и во французской армии. Между тем вооружение русских войск оставалось практически таким же, что и во времена Наполеона (Маркевич В. Е. Ручное огнестрельное оружие. СПб., 1994. с. 194, 203–205, 241)» [Нефедов, 2011, с. 299–300].
О причинах отмены крепостного права написано немало, поэтому ограничусь здесь лишь самыми общими замечаниями. В аргументации сторонников реформ акцент делался в основном на трех обстоятельствах: неизбежности модернизации по западному образцу (военно-технологическая модернизация неизбежно «тянула» за собой социально-экономическую); призраке крестьянского восстания и действии демографического фактора (сокращение наделов и отягчение повинностей крепостных в первой половине XIX века; «начиная с 1820-х годов крепостные крестьяне существовали в условиях регулярно повторяющегося голода, что вместе с учащением эпидемий было главной причиной фактической приостановки роста крепостного населения)» [Нефедов, 2011, с. 320].
Цит. по: [Зайончковский, 1978, с. 181].
Первоначальное название: Комитет для сличения и уравнения уставов учебных заведений и определения курсов учения в них.
Цит. по: [Шепелев, 1999, с. 305].
Цит. по: [Булгакова, 2004, с. 126]. Здесь слово «сволочь» употреблено в его первоначальном значении: «сволочь вместе». Так при Петре I называли строителей Петербурга, привезенных из разных мест. – И. Д.
Ко времени университетской реформы 1835 года в России насчитывалось 24 высших учебных заведения, в том числе шесть университетов (Московский, Дерптский, Казанский, Харьковский, Санкт-Петербургский, Святого Владимира в Киеве; университеты в Вильно и в Варшаве были закрыты Николаем I в ответ на польское восстание 1830 года), четыре лицея (Демидовский в Ярославле, Царскосельский, Ришельевский в Одессе, князя Безбородко в Нежине) и три духовных академии (Киевская, Московская и Петербургская). Многие вузы (Главный педагогический институт, Военная академия, Главное инженерное училище, Артиллерийское училище, Морской кадетский корпус, Институт инженеров путей сообщения, Институт корпуса горных инженеров, Медико-хирургическая академия, Училище правоведения, Учебное отделение для восточных языков при Восточном департаменте Министерства иностранных дел) находились в столице.
Тогда же количество гимназий увеличилось с 64 до 76, уездных училищ – с 393 до 445, приходских училищ – с 555 до 1067, частных школ (включая пансионы) – с 358 до 531, преподавателей и чиновников в системе образования – с 4,8 тыс. до 6,8 тыс. Кроме того, следует отметить, что Николай I предпочитал специальное, инженерно-техническое и военное образование университетскому. При нем были открыты такие высшие учебные заведения, как Главное инженерное училище, Военная академия Генерального штаба, Строительное училище (Институт гражданских инженеров), Петербургский практический технологический институт, Училище правоведения.
С будущих профессоров была взята подписка, что они обязуются после окончания института, стажировки за границей прослужить по учебной части в России не менее 12 лет. Некоторые, как, например, А. В. Никитенко, по этой причине отказывались ехать в Дерпт.
Подробнее см.: [Карнаух, 2010].
С. С. Уваров возглавил Министерство народного просвещения в марте 1833 года на правах управляющего, и лишь в апреле 1834 года последовал именной указ о назначении его министром.
А тех, кто получил домашнее образование или учился в частных пансионах и желал поступить в университет, велено было «подвергать строгому испытанию во всех предметах полного гимназического учения» и принимать в университет, только если они показали «равные познания с теми, кои с успехом окончили учение в гимназиях» [Сборник МНП-2, т. 2, 1-е отд., № 179, стб. 458, 459].
Цит. по: [Виттекер, 1999, с. 151].
Цит. по: [Костина, 2012, с. 235].
Цит. по: [Там же, с. 237].
Дж. Г. Байрон. «Дон Жуан» (Песнь девятая).
Здесь и далее перевод с иностранных языков мой, кроме оговоренных случаев.
Цит. по: [Шевченко, 2003, с. 122].
Цит. по: [Олейников, 2012, с. 287].
Цит. по: [Там же, с. 289].
Цит. по: [Там же, с. 288].
Подробнее о причинах отставки С. С. Уварова см.: [Виттекер, 1999, с. 258–271].
Что говорить, когда
Моя защита – обвиненье вам?
Злодеи – вы, но вы и прокуроры,
И судьи вы, и палачи. Власть ваша,
И действуйте (англ.). —
Поэтому С. С. Уваров защищал привилегии выпускников высших учебных заведений при принятии на службу и прохождении ее.
Цит. по: [Шевченко, 2003, с. 253].
Цит. по: [Высшее образование, 1995, с. 84].
Этой теме была посвящена статья Т. Н. Грановского «Ослабление классического преподавания в гимназиях и неизбежные последствия этой перемены», написанная в 1855 году, но изданная после смерти автора в 1860 году [Грановский, 1892, с. 417–429].
Подробнее см.: [Хартанович, 1998; 1999].
Цит. по: [Шевченко, 2003, с. 96].
А также богословского факультета в Дерпте. Впрочем, число своекоштных студентов на медицинских факультетах было незначительным.
В целом приведенные в этой публикации сведения согласуются с официальной статистикой 1840-х годов. Однако в этом издании ссылки на первоисточники либо вовсе отсутствуют, либо приведены в неудовлетворительном виде.
Цит. по: [Петров, 2003, с. 228–229, 369].
Примером может служить начало биографии Николая Саввича Тихонравова (1832–1893), филолога, историка русской литературы, археографа, в 1877–1883 годах ректора Московского университета, академика (с 1890 года). Он был родом из мещан. Окончив в 1849 году с серебряной медалью Третью Московскую гимназию, он не мог, по указанным выше причинам, поступить в Московский университет, а потому отправился в Петербург, где стал студентом Главного педагогического института. На следующий год в журнале «Москвитянин» была опубликована его первая научная работа. Академик М. Н. Погодин, издатель журнала и почетный член Московского университета, посодействовал переводу Н. С. Тихонравова на историко-филологический факультет этого университета казеннокоштным студентом.
Цит. по: [Петров, 2003, с. 230].
Подробнее о российских университетах в 1830-х – первой половине 1840-х годов см.: [Аврус, 2001].
Цит. по: [Шевченко, 2003, с. 134–135].
Любопытно, что одним из завершающих коронационных мероприятий стал торжественный обед, данный новым императором 3 сентября 1856 года в Москве для, как сейчас говорят, деятелей науки и культуры. «Никогда в прошлом, – замечает биограф Александра II, – русские цари не дарили подобным вниманием представителей русской интеллигенции» [Николаев, 1986, с. 269]. Да что цари, назначенный в 1830 году попечителем Московского учебного округа князь С. М. Голицын даже не подумал пригласить к себе на бал кого-либо из университетских. Как ядовито заметил по этому поводу П. А. Вяземский, «Голицын как шталмейстер, который конюшней заведует, но лошадей к себе не пускает» [Вяземский, 2003, 618].
А. С. Пушкин. «Из Пиндемонти» (1836).
Кстати, часто встречающееся утверждение, будто Тобольская классическая гимназия относилась к Казанскому учебному округу (см., например: [Младенцев, Тищенко, 1938, с. 78]), требует уточнений. Еще в конце 1828 года было постановлено: «По затруднениям иметь Казанскому университету надзор за учебными заведениями, в Сибирских губерниях состоящими, подчинить сии заведения начальству тамошних гражданских губернаторов (которые наделялись правами попечителей учебных округов. – И. Д.), независимо от состава учебных округов» [ПСЗ-II, т.3, № 2502]. А в законе от 12 января 1831 года было сказано: «Казанскому [учебному округу составляться] из губерний: Казанской, Вятской, Пермской, Нижегородской, Пензенской, Симбирской, Саратовской и Оренбургской. ‹…› Учебные заведения… находящиеся в губерниях: Тобольской, Томской, Иркутской и Енисейской, [остаются] под надзором гражданских губернаторов сих губерний» [там же, т.6, ч.1, № 4251]. Как видим, за три года до рождения Менделеева сибирские губернии были выведены из состава Казанского учебного округа, в частности Тобольская гимназия к Казанскому учебному округу уже не относилась, она вообще не относилась ни к какому учебному округу. Западносибирский учебный округ был создан только в 1885 году [ПСЗ-III, т.5, № 2808]. Упоминаемый в литературе «казанский вариант» получения Менделеевым высшего образования, отвергнутый Марией Дмитриевной, в принципе мог обсуждаться, но только по причине того, что в Казанском университете число своекоштных студентов было почти в два раза меньше контрольной цифры императора и прием на первый курс там продолжался.
Замечу попутно, что выдающийся русский музыкант М. А. Балакирев не смог поступить в Казанский университет (при том, что там училось мало своекоштных студентов) потому, что у него была четверка по поведению и тройка по латыни, как у Менделеева.
И о том же Гоголь на следующий день пишет П. А. Плетнёву: «…нашло на меня неписательное расположение. ‹…› Дело в том, что время еще содомное. Люди, доселе не отрезвившиеся от угару, не годятся в читатели. ‹…› Никогда не было еще заметно такого умственного бессилия в обществе» [Гоголь, 1988, т.1, c.294].
Дмитрий Иванович утверждал позднее: «У меня мать пророчица была, пророческие сны видела, будущее предсказывала» [Сыромятников, 1907, с. 2].
А. С. Грибоедов. «Горе от ума» (действие 3, явление 21).
Дочь Ольга высказалась откровенней – «упал в обморок» [Трирогова-Менделеева, 1947, с. 10]. – И. Д.
Здесь уместно сделать некоторые уточнения, касающиеся связи между Главным педагогическим институтом и «воссозданием» (по версии СПбГУ, см., например, статью: [Кропачев и др., 2019]) Петербургского университета. Подготовка к открытию столичного университета велась с 1802 года. В 1803 году Учительская семинария была преобразована в Учительскую гимназию, закрытое учебное заведение для подготовки учителей, а в следующем году – в Педагогический институт, который рассматривался как «отделение, имеющего учредиться в Санкт-Петербурге университета» [ПСЗ-I, т. 28, № 21265, стб.270]. В 1816 году Педагогический институт был преобразован в Главный педагогический институт (т. е. главный по отношению к другим пединститутам, существовавшим тогда при университетах) с новым уставом. Первый параграф соответствующего постановления (от 23 декабря 1816 года) гласил: «Санкт-Петербургский педагогический институт, составлявший доселе временное отделение предположенного здесь Университета, утверждается в особенном и непременном существовании своем под названием Главного педагогического института» [Сборник МНП-2, т.1, № 334, стб.915]. При этом новый ГПИ был разделен на две части: академическую и учительскую (второе отделение). «Непременность» существования нового центра педагогического образования была нарушена спустя всего два года, когда на базе ГПИ стараниями С. С. Уварова был учрежден университет, точнее, как было сказано в соответствующем документе, озаглавленном «Первоначальное образование Санкт-Петербургского университета», «Главный педагогический институт приемлет отныне название С.-Петербургского университета» [там же, № 427, стб.1267]. Согласно проекту Уварова, получившему высочайшее утверждение 8 февраля 1819 г., ГПИ должен был со временем принять не только название, но и «вид и действие университета» [там же]. В своем «Объяснении касательно предполагаемого образования Санкт-Петербургского университета», представленном министру духовных дел и народного просвещения князю А. Н. Голицыну, С. С. Уваров подчеркивал, что отличия вновь учреждаемого университета от уже существующих перенесены им из устава ГПИ. Собственный устав университета, проект которого был представлен С. С. Уваровым в мае 1819 года, долго обсуждался, но так и не был утвержден. Таким образом, ГПИ, став университетом, прекратил свое существование. Однако спустя девять лет, уже при Николае I, институт был восстановлен. В указе императора Правительствующему Сенату от 30 сентября 1828 года, в частности, сказано: «Мы признали за благо сверх существующих уже… отделений при университетах учредить в С.-Петербурге особое заведение под названием Главного педагогического института» [Сборник МНП, т.2, 1-е отд., № 78, стб.157]. Открытие нового ГПИ состоялось 30 августа 1829 года. Его директором стал Ф. И. Миддендорф. Так что формально отец и сын Менделеевы учились в разных педвузах. По уставу ГПИ 1828 года рождения имел три отделения: историко-филологическое, юридическое (существовало до 1847 года) и физико-математическое. 7 января 1847 года директором института был назначен И. И. Давыдов, при котором юридическое отделение было упразднено.
А. Н. Тихомандрицкий (1808–1888) по окончании Тверской духовной семинарии в 1829 году был определен в ГПИ, который успешно окончил в 1835 году, после чего отправлен за границу для дальнейшего образования. По возвращении в Россию преподавал сначала в Киевском университете, а затем, в 1848 году, его назначили инспектором ГПИ.